Устраиваю себе рефлексию при свечах и с алкоголем в обнимку. Думается как-то легко... И воспоминания с самого дна памяти меня захлестывают. Может и к лучшему...
Самые счастливые моменты моего 6-8 летнего возраста - общение с братом и его друзьями. Им тогда было лет по 20. Баловали меня страшно. Увозили от родителей, из нашего маленького рабочего городка в этот Челябинск и... Ой, одуревший от счастья ребенок громил полки супермаркетов, привыкая к новой для него фразе - бери, не думай о деньгах. Меня брали с собой в походы, во все игры - будь то прятки на территории заброшенного завода, или спуск в разрез до самого дна...
Маме с папой на тот момент было глубоко все-равно, где я. Меня воспитывал брат. Я читала Библию, учила старославянский и историю государства российского. Многого не понимала, но глотала страницу за страницей. Вместе с Андреем мы ночами сидели, рассматривая огромные пыльные фолианты, и я с таким интересом внимала новым для меня словам и фамилиям... Интересно было все - от чугунного литья и огранки драгоценностей до отличия христианства от католичества.
Меня уже тогда моя учительница называла инопланетянкой, а одноклассники не понимали. У меня в 7-8 лет идеалом человека и мужчины был граф Монте-Кристо, а они не знали кто это. Я зимой мчалась из школы домой в ожидании новой встречи, топила печь, ложилась на нее, еще холодную и с вожделением открывала новый том. Достоевский, Тургенев, Пикуль, Байрон, Булгаков... И конечно же Дюма. Французские интриги покорили мое сердце сразу и надолго. Шестнадцать томов, черт возьми. Историю Франции я знала назубок...
А потом брат изчез из моей жизни. Пропал со скандалом и милицией, которая искала его всюду. А я до сих пор не знаю, что произошло тогда. Мне никто никогда ничего не рассказывал о нашей семье. Все узнавала сама. По ночам с фонариком, в гараже разглядывала старые документы и фотографии... Альбом мертвых, дневник дяди, убитого на войне, свидетельства о жизни и смерти абсолютно не знакомых родственников...
Уже тогда жила в придуманном мире. А в реале был вечно пьяный отец, вечно нервная мама... И все.
У меня больше не было брата и дома стало совсем пусто... Лишь в его комнате еще долго висели иконы и пахло ладаном, сандалом и лавандой...Но и это как-то раз изчезло. А я перестала верить в Бога...
Уходила из дома. Возвращалась, получала ремня и пощечин и уходила снова... И жила дальше где-то сама с собой...
Андрей появлялся совсем редко. Он ушел в монастырь. Но когда появлялся... ох, сколько слез... Я не могла видеть моего любимого Дрю, пьяного в дрова, плачущего у меня коленях..
Он получил свой первый инфаркт в 26 лет.. Потом было еще три. Мой брат стал инвалидом и спился окончательно. Пьяным часто рассказывал мне кошмарные истории про тех самых родственников, не знакомых мне... Про отца. Про маму. Про себя. Трезвым долго извинялся и умолял забыть. Уезжал.
Приезжал, дарил сотовые, компьютеры, меха. Водил в дорогие рестораны. Уезжал.
Лежал в больнице с ножевым ранением. Ходила к нему только я. Мама и папа не ходили. Выздоравливал. Уезжал.
А я еще долго не могла прийти в себя. Тогда и познакомилась с самым дном моей чертовой жизни... С самогоном, который покупался детьми на деньги, выпрошенными на шоколадки. Либо вытащенными из родительского кошелька.
С непонятными таблетками, травкой, взрослыми мужиками и с таким дерьмовым чувством с утра, что проще сдохнуть...
Полный идиотизм, осознаю сейчас, учиться на пятерки, играть в театре, дома заучивать стихи Северянина и Ахматовой. А как заявлялся пьяный папа - к Женьке и... в забытие. Дня на три. То ли назло, то ли себе что пыталась доказать.. Я уже не знаю...
Тогда так хотелось поскорее вырасти, чтобы изменить раз и навсегда свою жизнь. Чтобы иметь право! Чтобы хоть что-то начать значить в этой жизни! Чтобы обрести свободу...
Ах да. Еще я была лесбиянкой, что нафиг оторвало меня от сверстников и общества в принципе.
Сколько раз хотела умереть. Уснуть и не проснуться... Но живая. Живее всех живых, черрт.
И я выросла.
Я учусь на бюджете в самом престижном ВУЗе области. Я умна и красива.
Я знаю об этой жизни чуть больше, чем считают мои знакомые и друзья.
Я...
Но иногда, в такие вот вечера, перед глазами встает пустынная дорога, где кричи, не кричи - никто не услышит и шило, зажатое в моей вспотевшей ладошке.
Зеленые ворота дома и истошные вопли мамы из окна. Разворачиваешься и идешь к Женьке.
Вкус теплой водки на языке, и хруст упаковки из-под таблеток, и полная потеря сознания.
Сугроб в огороде и два наших тела в джинсах и футболках, в пьяном экстазе сплетающиеся друг с другом.
Сигаретки в тонких девичьих пальчиках с утра. И полное молчание, и пьяная и натрахавшаяся Женькина мать, не замечающая ни перегара, ни сигарет в наших руках.
...и то, как моя учительница русского языка плачет над моим сочинением в школе...
Самые счастливые моменты моего 6-8 летнего возраста - общение с братом и его друзьями. Им тогда было лет по 20. Баловали меня страшно. Увозили от родителей, из нашего маленького рабочего городка в этот Челябинск и... Ой, одуревший от счастья ребенок громил полки супермаркетов, привыкая к новой для него фразе - бери, не думай о деньгах. Меня брали с собой в походы, во все игры - будь то прятки на территории заброшенного завода, или спуск в разрез до самого дна...
Маме с папой на тот момент было глубоко все-равно, где я. Меня воспитывал брат. Я читала Библию, учила старославянский и историю государства российского. Многого не понимала, но глотала страницу за страницей. Вместе с Андреем мы ночами сидели, рассматривая огромные пыльные фолианты, и я с таким интересом внимала новым для меня словам и фамилиям... Интересно было все - от чугунного литья и огранки драгоценностей до отличия христианства от католичества.
Меня уже тогда моя учительница называла инопланетянкой, а одноклассники не понимали. У меня в 7-8 лет идеалом человека и мужчины был граф Монте-Кристо, а они не знали кто это. Я зимой мчалась из школы домой в ожидании новой встречи, топила печь, ложилась на нее, еще холодную и с вожделением открывала новый том. Достоевский, Тургенев, Пикуль, Байрон, Булгаков... И конечно же Дюма. Французские интриги покорили мое сердце сразу и надолго. Шестнадцать томов, черт возьми. Историю Франции я знала назубок...
А потом брат изчез из моей жизни. Пропал со скандалом и милицией, которая искала его всюду. А я до сих пор не знаю, что произошло тогда. Мне никто никогда ничего не рассказывал о нашей семье. Все узнавала сама. По ночам с фонариком, в гараже разглядывала старые документы и фотографии... Альбом мертвых, дневник дяди, убитого на войне, свидетельства о жизни и смерти абсолютно не знакомых родственников...
Уже тогда жила в придуманном мире. А в реале был вечно пьяный отец, вечно нервная мама... И все.
У меня больше не было брата и дома стало совсем пусто... Лишь в его комнате еще долго висели иконы и пахло ладаном, сандалом и лавандой...Но и это как-то раз изчезло. А я перестала верить в Бога...
Уходила из дома. Возвращалась, получала ремня и пощечин и уходила снова... И жила дальше где-то сама с собой...
Андрей появлялся совсем редко. Он ушел в монастырь. Но когда появлялся... ох, сколько слез... Я не могла видеть моего любимого Дрю, пьяного в дрова, плачущего у меня коленях..
Он получил свой первый инфаркт в 26 лет.. Потом было еще три. Мой брат стал инвалидом и спился окончательно. Пьяным часто рассказывал мне кошмарные истории про тех самых родственников, не знакомых мне... Про отца. Про маму. Про себя. Трезвым долго извинялся и умолял забыть. Уезжал.
Приезжал, дарил сотовые, компьютеры, меха. Водил в дорогие рестораны. Уезжал.
Лежал в больнице с ножевым ранением. Ходила к нему только я. Мама и папа не ходили. Выздоравливал. Уезжал.
А я еще долго не могла прийти в себя. Тогда и познакомилась с самым дном моей чертовой жизни... С самогоном, который покупался детьми на деньги, выпрошенными на шоколадки. Либо вытащенными из родительского кошелька.
С непонятными таблетками, травкой, взрослыми мужиками и с таким дерьмовым чувством с утра, что проще сдохнуть...
Полный идиотизм, осознаю сейчас, учиться на пятерки, играть в театре, дома заучивать стихи Северянина и Ахматовой. А как заявлялся пьяный папа - к Женьке и... в забытие. Дня на три. То ли назло, то ли себе что пыталась доказать.. Я уже не знаю...
Тогда так хотелось поскорее вырасти, чтобы изменить раз и навсегда свою жизнь. Чтобы иметь право! Чтобы хоть что-то начать значить в этой жизни! Чтобы обрести свободу...
Ах да. Еще я была лесбиянкой, что нафиг оторвало меня от сверстников и общества в принципе.
Сколько раз хотела умереть. Уснуть и не проснуться... Но живая. Живее всех живых, черрт.
И я выросла.
Я учусь на бюджете в самом престижном ВУЗе области. Я умна и красива.
Я знаю об этой жизни чуть больше, чем считают мои знакомые и друзья.
Я...
Но иногда, в такие вот вечера, перед глазами встает пустынная дорога, где кричи, не кричи - никто не услышит и шило, зажатое в моей вспотевшей ладошке.
Зеленые ворота дома и истошные вопли мамы из окна. Разворачиваешься и идешь к Женьке.
Вкус теплой водки на языке, и хруст упаковки из-под таблеток, и полная потеря сознания.
Сугроб в огороде и два наших тела в джинсах и футболках, в пьяном экстазе сплетающиеся друг с другом.
Сигаретки в тонких девичьих пальчиках с утра. И полное молчание, и пьяная и натрахавшаяся Женькина мать, не замечающая ни перегара, ни сигарет в наших руках.
...и то, как моя учительница русского языка плачет над моим сочинением в школе...
...все равно буду самая счастливая, черт побери!!!...
-
-
12.02.2009 в 20:50-
-
12.02.2009 в 22:55-
-
13.02.2009 в 06:08-
-
13.02.2009 в 06:11Спасибо)
-
-
13.02.2009 в 21:26-
-
13.02.2009 в 21:27-
-
14.02.2009 в 22:53а я то еще думала, что у меня сложная жизнь..
немногословно, конечно, извини..
-
-
15.02.2009 в 18:18Я, если честно, рада, что тебе нечего добавить.